Неизвестная книга о Гомеле

Предисловие

Шатаясь по бескрайним просторам «Тырьнета» в поисках необычной информации о Гомеле, набрёл на любопытную книжицу о Гомеле неизвестного мне автора — некоей Анны Домино. Но чертовски вкусно пишет (писала?) о Гомеле. Жаль, что книга (судя по всему) не закончена. Предлагаю вашему вниманию сей опус.

Анна Домино

КНИГА УЛИЦ

На взлёт!

Гомель как книгу читаю…
Улица – это строка…
Ночи и дни коротаю
С книгою улиц…Слегка
В сон погружаюсь и вижу
Прошлый и будущий день.
Город, ты ближе и ближе.
Солнце надев набекрень,
Радуешь сердце моё ты…
Улицы – жёлтые соты…

По венам ночных улиц вяло пульсирует автомобильный поток…Брожу по городу уже полчаса. Я впервые в Гомеле. Ищу некую «тётку на пьедестале», за которой находится школа. У неё и должна ожидать меня Ритка – новая подружка, с которой свёл Интернет. Ритка и указала мне на этот опознавательный знак – женщина и школа за ней…От вокзала, обещала Ритка, пять минут ходьбы…А я брожу уже полчаса. Издалека (с часов на княжеском дворце) слышен звон – часы бьют полночь…

Наконец встречается поздний прохожий – очень разговорчивый мужчина неопределённого возраста. Он вызывается проводить меня «до тётки», но я пресекаю всякие попытки и прошу только указать правильное направление. «Иди ты…!» — говорит мужчина, махает рукой вдаль. И я понимаю, куда двигаться. Вскоре оказываюсь перед «тёткой на пьедестале», за которой в елях тщательно прячется трехэтажная школа с башенкой на самом верху. На башенке, украшенной большими красными звёздами, кто-то танцует и машет мне рукой. Неужели Ритка?

— Эй, Ритка! Как ты там оказалась? – кричу.

Девушка на башенке хохочет и отвечает:

— Стой там! Я сейчас спущусь! Полетаем!

И она, ошеломив меня, прыгает с башенки. Но не падает, а летит, что-то крепко сжимая между ногами. Приглядываюсь – метла!!! Ритка – настоящая ведьма?

— Привет, подружка! – Ритка, отбросив метлу, меня крепко обнимает. – Как добралась???

— Могла бы и встретить на вокзале! — я обижена. И почему-то совсем не удивлена тем, что Ритка спустилась на метле.

— Я не могла встретиться с тобой раньше полночи. Да к тому ж у меня тут важная встреча была. А сейчас полетим ко мне!

— Как полетим?

— Так! на метле!

— Куда?

— В Залинейный район! Я живу на улице Сталина.
Я не удивляюсь и тому, что в Гомеле существует такая улица, но Ритка добавляет:

— Правда, сейчас она называется улицей Циолковского, но на одном из домов до сих пор висит табличка «улица Сталина». Эти люди до сих пор живут в 1953 году… Я тебя с ними познакомлю…

Мы садимся на Риткину метлу (я долго сопротивляюсь, но подружка всё-таки уговаривает) и летим в Залинейный район.

– Команда «на взлёт!» – крикнула подружка и ловко, как коня, оседлала метлу, а за нею я.
Внезапно почувствовала, как земля уходит из-под ног. И еле поборола страх, хотя сама не из робкого десятка. Я впилась сплевшимися пальцами в живот подружки. Ритка превратилась в гида.
— Видишь улицу вдоль железной дороги? Это – Украинская, а когда-то называлась Андреевской. А вот та, перпендикулярная ей, и есть Циолковского, которая раньше была улицей Сталина, а ещё раньше – Федосеевской. Андреевская да Федосеевская! Говорят, что улицы так названы были в честь сыновей какого-то железнодорожника, построившего в девятнадцатом веке для них дом в форме буквы Г на их пересечении.

— Мы летим туда?

— Туда-туда! – засмеялась Ритка. – Теперь я в нём живу! А в доме №58 – мои знакомые! Интересные личности… А потом мы с тобой в девятнадцатом побываем…

— Доме?

— В веке, наивная, веке! – снова захохотала Ритка. – Ты ещё не поняла, с кем имеешь дело?

— С путешественницей во времени?

— Пусть будет так!

Монастырёк

Но до улицы Сталина путь оказался не близок и не прям. Нам пришлось сделать хороший крюк, так как почти через мгновение после взлёта Риткин мобильник заиграл «полёт валькирий» и её мама настойчиво потребовала везти гостю, меня, к ним в Монастырёк.

Лучше всякой википедии Ритка рассказала всё, что знала о районе, в котором прошло её детство…
Оказывается, что на стыке девятнадцатого и двадцатого веков Монастрёк считали выселком, куда перебрались люди из других округ. Говорят изначально здесь поселились староверы из какой-то Спасовой Слободы и основал Монастрёк игумен Валаам.

— А вот там находится Басова Гора! На ней проводили свои ритуалы в древности радимичи. Там дом моей мамочки, там я родилась! Самая красивая улица моего Монастырька – улица Толстого. На ней сохранилась старая булыжная кладка, ещё дореволюционная. Держись крепче – спускаемся!!!

Уже через пару минут мы приземлились во дворе Риткиного дома, где нас ждала молодая, на вид лет тридцати, женщина с роскошной длинной косой.

— Ритка, где тебя носит? Автобус из Лельчиц давно пришёл. Мы с Михасём давно вас ждём.
Михасём оказался старший брат Риткиной мамы. Густая длинная борода, пышная шевелюра, чёрные глаза, прячущиеся под седой прядью, морщинистое лицо… «Леший!» — почему-то пронеслось у меня в голове.

Мы пили чай на травах, а Михась рассматривал меня и наконец спросил:

— Полетали? Не смущает, что у Ритки такие способности?

— Не смущает. Сейчас столько всяких ведунов и экстрасенсов везде свои услуги предлагают… Так что полёт не напугал меня. Я бы сама хотела научиться чем-нибудь…видеть будущее или прошлое…

— А оно нужно тебе? Часто знание будущего приносит вред душе…не каждому по силам такой дар… — сказал Михась. – Ложитесь спать, а завтра мы поговорим с вами на эту тему…

Спать меня хозяева уложили одну в проходной комнате, а сами ушли куда-то в дальнюю комнату. Поначалу мне показалась, что слышу бормотание и тихое пение, но потом списала на разгулявшуюся за окнами грозу, повернулась на левый бок и незаметно уснула.

Пришли в эту ночь ко мне удивительные видения и истории…

…Увидела я новорождённых мальчика и девочку – видимо, близнецов. Бабка-повитуха обрезала пуповину мальчику наконечником боевой, а девочке ножницами. И запеленала в пелёнку с вышитыми змейками.

Змейки украшали и сосуды с водой в которых повитуха купала близнецов. Змеи эти, из Перуновой свиты, символизирующие грозовые тучи, разгул стихии, были необычными – многоглавыми: одну голову отсечёшь — другая вырастает и пускает языки огненные.

…Потом я увидела отца и мать новорождённых близнецов. Они их омывали в реке и шептали какие-то странные слова-имена.

Откуда-то, будто из википедии, передо мной пронеслась информация…

…На третий день (но не позже чем на 16 день) родителями ребенка чаду давалось имя. Но нельзя было давать ребенку имя отца, брата, сестры, вообще кого-либо, кто уже носит это имя в том же доме. Основывалось это правило на том, что у каждого человека есть свой Лег- хранитель (ангел — это слово греческое, на Руси же этих существ называли Леги от слова легкий прозрачный) в зависимости от имени, и если в одном доме два человека названы в его честь, то он не в состоянии уберечь каждого из них…

Издревле на Руси существовал и обычай давать ребенку, кроме официального, еще и потаенное имя, обычно это имя давалось волхвом или знахарем и держалось в строгой тайне. Мирское имя давалось жрецом исходя из задач ребенка, которые он должен постичь именно в этой жизни, то есть это имя было временным, а тайное имя это настоящее имя его души которое сохраняется навсегда, в каких бы мирах не продолжал развиваться дальше человек. Поэтому при достижении детьми возраста от 9 до 16 лет, все зависело к какой касте принадлежал ребенок (в девятый год нужно исполнить ритуал для будущего волхва, в двенадцатый для воина-княжича, в шестнадцатый для остальных), жрецом проводился обряд Имя наречения взрослым имением в соответствии с уже теми наклонностями, которые успели явно проявится и если родители ранее верно подмечали к чему предрасположено чадо, то данное ими имя не менялось, а добавлялось только тайное…

Ритуал имянаречения обычно совмещался с обрядом инициацией получения священной связи с богами и предками. Это церемония, когда волхв дает знание, открывающее духовное зрение чадам, посредством чего они могут приблизиться к Богам. Оба обряда связаны с открытием портала между мирами и требуют больших энергозатрат от Волхва…Когда же подходил нужный срок проводили обряд имянаречения. Во время этого обряда смывались детские имена (обряд проходил в текучей воде) и вместо детского давались два взрослых имени одно из них общинное под которым чадо все знали, а второе тайное, оно хранилось в глубокой тайне и его не ведали даже отец и мать. Имени Волхва — следует быть полагающим счастье, князя-воина — полагающим защиту, у остальных — выражающим процветание или обозначающим службу. Имена женщин должны быть легко произносимыми, не выражать чего-либо ужасного, обладать ясным смыслом, быть благоприятными и благозвучными, и содержать выражение благословения…

После обряда имянаречения приступали к профессиональной подготовке чад, давая им соответствующую их профессии информацию и прививая определенные навыки. После обучения шел заключительный обряд ритуального посвящения в профессионалы выбранного вида деятельности.

Например, для воинов проводился такой обряд. В начале волхв отправлял сознание юношей воев в мир Нави, совершая над ними особый обряд вхождения в иномирье. Испытуемых укладывали на землю — навзничь и с ними никто не должен был разговаривать, кроме волхвов проводящих ритуал. После общения посвящаемых с Героями Пращурами их сознание возвращали в мир Яви. Над жертвенным огнем освящались воинские обереги и оружие. Затем будущие воины должны были подвергнуться четырем испытаниям. Волхв по одному поднимал их с земли и подводил к «огненной реке» — площадке из раскаленных угольев шириною 5-6м. Её нужно было преодолеть не очень быстрым шагом. Второе испытание заключалось в том, что будущий вой должен был с завязанными глазами дойти до дуба или родового столба. Третье испытание заключалось в проверке воина на сообразительность и умение решать сложные задачи. И наконец, на последнем испытание он должен был за определенный промежуток времени уйти от погони, спрятаться в лесу или в высокой траве, а затем пробраться через сторожевые заслоны к священному дубу, коснувшись рукой листьев. Только после всех этих испытаний человек мог считаться настоящим воином Перуна…

…Потом я увидела детей-близнецов уже чуть повзрослевшими. Трёх лет. Мальчика сажали на коня, опоясывали мечом, три раза обвезли вокруг двора. Девочке дали веретено и прялку, а первую нить, спряденной дочерью, мать прятала в сундук, чтобы по прошествии многих лет, опоясать ею дочь в день свадьбы для защиты от порчи.

…Змеи вползли в мои сны. Увидела я, как змеи эти похищают красавиц, как быстро превращается в юношу и девушку. В девушке я узнала себя. И проснулась вся в поту! За окном еле брезжил свет. Наступало утро, освободившее меня от кошмарных видений.

Донна Анна и Михась

На залитой солнцем веранде кипел самовар. Ритка сидела за столом и читала. Увидев меня, вскочила:

— Доброе утро! А я тут Блока перечитываю… Как ты относишься к его поэзии?

— Терпимо…

— А я обожаю. И без ума от Гумилёва. Вот послушай…От этих стихов моя рыжая грива просто дыбом встает:

Настежь дверь. Из непомерной стужи,
Словно хриплый бой ночных часов —
Бой часов: «Ты звал меня на ужин.
Я пришел. А ты готов?..»

На вопрос жестокий нет ответа,
Нет ответа — тишина.
В пышной спальне страшно в час рассвета,
Слуги спят, и ночь бледна.

В час рассвета холодно и странно,
В час рассвета — ночь мутна.
Дева Света! Где ты, донна Анна?
Анна! Анна! — Тишина.

— Всё такие же ужасы, как в моих сегодняшних снах! — после недолгой паузы сказала я.

— А что тебе снилось?

— Змеи… одна из которых стала мной…

— Успокойся. По-моему, у тебя скрытый Дар. А мы его скоро проверим и проявим!

— С городом когда знакомить будешь?

— Вот позавтракаем и побредём!

За завтраком, при ярком солнечном свете, я рассмотрела Ритину маму. Рыжеволосая красавица, похожа на миледи в исполнении актрисы Маргариты Тереховой. Выразительные зелёные глаза, красивые черты лица, стройная фигура, длинные тонкие пальцы, сжимающие прозрачную фарфоровую чашку с чаем…

— Анна Петровна, вы давно живёте в Монастырьке? – спросила её.

— Да я с дня основания Гомеля, — пошутила Ритина мама. – Я очень старая, Наташа. И помню много всего такого, чего и помнить-то не стоит…

— На вид вы – одногодки с Ритой!

— У меня есть свои секреты вечной молодости, — усмехнулась Анна Петровна.

— Китайский или индийский?

— Нет, он известен в нешироком кругу как соус Гёте. Эликсир придумал автор великого «Фауста».

Своим секретом Гёте считал сок огуречной травы – он любил заваривать его вместо чая, а соус добавлял ко всем овощным блюдам.

— Поделитесь рецептом?

— Разумеется. Это не тайна. Для приготовления франкфуртского соуса нужно мелко порубить листья петрушки, укропа, щавеля, крапивы, огуречной травы, мяты и одуванчика, добавить зеленый и репчатый лук, цедру и сок лимона, а также мелко порубленные яйца. Посолить, поперчить, залить простоквашей – соус готов! А ещё я готовлю бальзам специально для женщин. Его основа, как в китайском и индийском рецептах, на чесноке.

— Записываю! – я схватил карандаш и клочок бумаги.

— Беру стакан белого крепленого вина, кладу в него головку очищенного чеснока и полминуты кипячу. Затем снимаю с огня, охлаждаю и переливаю вместе с чесноком в бутылку и храню в темном месте. Три раза в день по чайной ложечке выпиваю перед едой. Запомни: пить его нужно только в течение трех дней с началом новолуния. И повторять так каждый месяц. Но если ты, Наташенька, не выносишь чеснок, используй скандинавский рецепт на рябине и шиповнике.

— Соус Гёте обязательно испробую!

Дядя Михась, который не проронил ни слова до сих пор, нервно звенел ложечкой в чашке. Ему явно не нравились эти женские разговоры. Сегодня он был одет в чёрную рубашку с золотистыми нитками-прожилками и мне вспомнились стихи Юрия Фатнева:

Я чёрную рубаху залатаю –
И будет вновь рубаха золотая.
Её одену — жизнь начну сначала,
Ведь с ней узнал я чёрных дней немало.
Рубаха эта, черная рубаха.
На мне сидела мрачная, как птаха.
Стирал рубаху — время все летело,
Но жизнь моя нисколько не светлела.
Рубаха эта, черная рубаха
На мне сидела мрачная, как птаха.
Так почему расстаться с ней нет силы?
Навеки в ней запомнился я милой.

— А Вам сколько лет, дядя Михась? – спросила я полешука и пожалела, что смела ляпнуть подобное.

— Так мы с Анной погодки, — улыбнулся Михась. – Родители рассказывали вот такую историю о сотворении нашего мира… Однажды Белбог увидел шар, который плыл мимо него. Из шара раздавались жалобные звуки. Поинтересовавшись, кто там, Белбог узнал, что там заточен другой Бог, пониже рангом. Пленник просил освободить его. Белбог, всегда добрый и отрывчатый, исполнил его просьбу, шар разорвался на куски, и оттуда вылез Чернобог. Белбог рассказал ему по свое желание создать мир и приказал ему спуститься на дно моря, чтоб взять там жменю земли. Чернобог подчинился. Но пока он спускался на дно моря, ему в голову пришла идея, что он сам мог бы создать мир. Тогда он взял в пригоршни земли со дна, а еще немного спрятал во рту, чтоб исполнить свой план. И вернувшись к Белбогу, он отдал ему землю. Тогда Белбог приказал: «Земля расти!» Жменька земли начала расти и расти, и превратилась в сушу. Но в этот момент земля, которую спрятал Чернобог во рту, также начала расти, щеки его раздулись, и земля начала высыпаться. Испуганный черт бросился утекать, оставляя за собой дорожку земли, которая превращалась в горы и пригорки. Белорусы на Полесье говорили, что когда Чернобог проходил через их край, земля во рту закончилась, вот по этому и земля осталась низинной и образовались болота на всем Полесье.

— Говорят, у вас на Полесье растут какие-то древние необыкновенные дубы, дающие недюжинные способности…- сказала я.

Михась ответил уклончиво:

— Приезжай, проверь…Я через недельку буду домой возвращаться. Могу и тебя прихватить.

— С удовольствием. Но я ещё Гомель не видела. Рита, хватит дуть чай! Пойдём на улицу! Такой хороший день для прогулок!

Мы вышли на улицу и я обомлела: у ворот нас ждал багги!

— Чей транспорт? – спросила я.

— Мой!

— А я думала, что ты только на метле летаешь!

Ритка позитивно восприняла мою шутку.

— Друзья подарили мне на день рождения. Метла – вчерашний день. Но иногда я ею пользуюсь. А багги очень удобен, мобилен. Легко припарковаться, выехать с парковки и любой пробки.

…Мы выехали из Монастырька и оказались на улице Фрунзе…

Сколько связано с тобою

Ритка не только любила свой город, но и знала его историю. Пока мы ехали мимо ТЭЦ, банков и жилых домов, она комментировала проезжаемое: — Когда-то эта улица называлась Свечной из-за цеха по производству восковых свечей, которые делались местными староверками. Она являлась как бы границей старообрядческой Спасовой Слободы. Мама рассказывала, что в начале двадцатого века здесь находились два старообрядческих молитвенных дома. Один из них, устроенный богатым старовером Галкиным, стоял на месте нынешней ТЭЦ, но в начале 1930-х был разрушен, а другой молитвенный дом был чуть поодаль за частными домами. Его ты тоже не увидишь…

Наш багги вылетел на Пролетарскую…

— А сейчас мы с тобой на бывшей Фельдмаршальской, которая так названа по велению графа Николая Петровича Румянцева в честь его отца Петра Александрович, любимца Екатерины Второй. В низине Фельдмаршальской и Замковой, в месте, известном как Кагальный ров, обитали беднейшие еврейские поселенцы. По левой стороне Фельдмаршальской, начиная от места, где сейчас Дом творчества молодёжи «Юность», был фруктовый сад. Он продолжался и за нынешним Лебяжьим прудом. На стороне Фельдмаршальской, примыкающей к парку, действовали и популярные у богачей бани Рудзиевского. Трудно представить, что в начале прошлого местность за оврагом по Фельдмаршальской считалась едва ли не окраиной Гомеля?

— Не похожа она на окраину!

— Да, — согласилась Ритка. — На Фельдмаршальской располагались магазины, лаковый завод, мастерские. На месте детского приюта княгини Ирины Ивановны Паскевич теперь ты видишь аттракционы. Видишь с другой стороны двухэтажный домик? На нём висит табличка, сообщающая, что здесь некогда жил «вождь городского дворянства»…

— …и особа, приближенная к императору? – засмеялась я. – Мне почему-то сразу вспоминается Киса Воробьянинов, который играл «отца русской демократии».

— А ты почти права…Киса в Гомеле не бывал, а вот сам Остап Бендер, а вернее – его прототип Тургун Хасанов, изрядно наследил в нашем городе!

— Как это?

— А вот так! – и Ритка продолжила рассказ.

…В романах Ильфа и Петрова главный фигурант представляется: в «Двенадцати стульях» – Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей, а в «Золотом телёнке» – задумайся! – Бендер-Задунайский. Не тонкий ли это намёк на Гомель, ведь Румянцев-Задунайский был первым владельцем Гомеля!!!

…Летним августовским утром 1925 года на станции Гомель сошёл с поезда загорелый мужчина южной внешности в темном пиджаке, белых брюках и лакированных штиблетах. Почти как в романе «Двенадцать стульев»: «В город молодой человек вошел в зеленом в талию костюме. Его могучая шея была несколько раз обернута старым шерстяным шарфом, ноги были в лаковых штиблетах с замшевым верхом апельсинного цвета».

Багажа при «товарище Бендере» не было. Я так и слышу его голос. Окинув взглядом Гомель, он сказал наверно «Да, это не Рио» и направился в губисполком, где растерянному председателю Егорову представился председателем Центрального исполнительного комитета Узбекистана Файзуллой Ходжаевым и предъявил документы. Ошеломлённый председатель губисполкома узнал от визитёра, что товарищ из Узбекистана попал в весьма затруднительное положение – в поезде воры украли у него все деньги и вещи. «Ходжаев-Бендер» попросил пятьдесят рублей на билет домой и несколько дней отдыха. Тут, видимо, у Егорова «в зобу дыханье спёрло», он сильно расстарался и помог дорогому южному гостю – будущему прототипу великого комбинатора не только дали деньги на билет, лучший номер в гостинице «Савой», но и устроили вечером крупный банкет по случаю неожиданного визита главы Узбекистана. Гость не внушил доверия только начальнику гомельской милиции Матвею Хавкину.

Весьма подозрительной Хавкину показалась не только дорожная «легенда», но и документы председателя Центрального исполнительного комитета Узбекистана, выданные почему-то в Симферополе председателем ЦИК Крыма. Фото к удостоверению тогда не прилагалось и Хавкин в журнале «Красная нива» разыскал портреты всех руководителей союзных республик. Новоявленный «Ходжаев» никак не был похож на реального председателя ЦИКа Узбекистана. В гостиницу «Савой» сразу же была направлена оперативная группа.

Афериста визит милицейский наряд нисколько не смутил – он вел себя очень хладнокровно, предлагал связаться с Калининым и даже Сталиным. Но внезапно найденная при обыске справка об освобождении Тургуна Хасанова из тифлисской тюрьмы была доказательством того, что гомельские власти стали жертвами афериста.

Хавкин всё-таки отправил в Москву свой отчет, который и стал основой для фельетона «Знатный путешественник» в «Правде». Газета с фельетоном попалась на глаза Валентину Катаеву и он принес её молодым литераторам Ильфу и Петрову.

— Ух ты! – я едва не задохнулась от восторга. – Пушкин когда-то Гоголю подсказал сюжет «Ревизора». А Катаев принёс историю своему брату и его компаньону. Хорошо, что писатели делятся идеями. Иначе бы мы не наслаждались многими литературными произведениями.

— В парк зайдём? – спросила Ритка и, не дождавшись ответа, припарковала багги у центрального входа в парк. – Разбит он при Николае Петровиче Румянцеве. Он один из самых старых и красивых парков Европы. Помнишь, у Клавдии Шульженко есть песня «Я люблю тебя, мой старый парк, и твои аллеи над рекою. Я люблю тебя, мой старый парк. Сколько связано с тобою»? Говорят, что Клавдии Ивановне так понравился наш парк, что она попросила написать о нём песню!

Мы спускались с Ритой, напевающей «я люблю тебя, мой старый парк» вниз к набережной по пологой дорожке. Подружка показала мне знаменитый гомельский Лебяжий пруд и рассказала, что находится он на месте, где ручей Гомеюк образовал давным-давно глубокий овраг. Тут когда-то и возник при впадении в реку Сож древний город Гомий – будущий Гомель.

Мы остановились на одном из переброшенных через пруд мостов и долго наблюдали за лебедями.

А потом Ритка взвизгнула:

— А пойдём искать могилы княжеских собак!

За Лебединым прудом мы нашли довольно укромное местечко с двумя камнями, на которых угадывались высеченные слова «Лордъ» и «Марко».

— Говорят, раньше был и третий камень,- сказала Ритка. — Но не сохранился. Лежал под ним прах третьего пса по кличке то ли Ральф, то ли Плутон.

Большим увлечением князя Фёдора Ивановича Паскевича была охота. Когда умерли его любимые питомцы, Паскевич устроил богатую погребальную церемонию, поскольку любил их больше, чем людей. Так люди говорят…

— Есть ещё одна легенда – о сибирском коте князя Паскевича по кличке Лорд. Это злобное животное наводило ужас на жителей Гомеля, потому что любимой добычей кота были… люди!

— Так может это была рысь, а не кот? – не поверила я.

— Не знаю. Но легенда гласит, что призрак кота и теперь бродит около камней и первейшие ее жертвы — развратные юноши и подростки. Лорд не любит, когда рядом с камнями распивают пиво и прочие напитки. И может напасть в темноте. Тогда молодчикам не уйти безнаказанными!

— Пойдём отсюда! Мне как-то не по себе! – сказала я, чувствуя холодок, пробежавший по спине.

— Чего нам бояться? Мы не юноши вроде, да и напитков у нас горячительных!

Но я схватила Риту за руку и потянула на выход из парка, где нас ждал багги.

Дорогой длинною

Ветер трепал волосы. Ритка что-то напевала из Элвиса Пресли.

— А ты знаешь, — вдруг спросила она, — что в Гомеле родился автор первого мюзикла и песен Луи Армстронга и Элвиса Пресли.

— Шутишь?

— Ничуточки! Имя этого композитора Дик Меннинг. Но до тог, как он перебрался в США, его в Гомеле знали как Самуила Медова. В Америке Самуил писал джазовые и свинговые композиции.. Они и принесли ему славу, очень часто звучали на волнах американских радиостанций. Но настоящий успех ему принёс Голливуд! В 1944 году вышел первый в мировой истории полнометражный телевизионный мюзикл «TheBoysFromBoise», написанный Диком-Самуилом… Потом она написал «Takes Two to Tango», «Fascination», «Hot Diggity» и «Papa Loves Mambo»… Мировая слава была ему обеспечена!!!

— И откуда ты всё это знаешь?

— Я – историк по образованию. Забыла? Да и город свой люблю. А это крайне благоприятно сказывается на усвоении краеведческого материала.

— Фу, заговорила казённым офисным языком! Говори нормально!

— Это стёб, дорогая! Привыкай к моей манере общения! А вообще Гомель – это город легенд. Обо всех я тебе постепенно расскажу. Самая популярная гласит, что под парком и рекой существуют тайные ходы, по которым можно перейти на другую сторону Сожа. Но никто пока их не нашёл. Говорят, что ещё до войны какие-то мальчишки попали туда, но пройти на другую сторону реки не смогли, так как были перепуганы призраком графа…

— Какого графа? Румянцева?

— А кого же ещё?! Великий канцлер Российской империи похоронен здесь, в Петропавловском соборе… Умер в одиночестве. Вот и бродит неприкаянный.

— А дети?

— Ни жены, ни детей у него не было. Поговаривали, что у него был тайный роман с императрицей. Ну да оставим Румянцева в покое. Поедем к Охотничьему домику… Посидим у Пушкина, поболтаем с человеком, который давно ждёт нас…

Через несколько минут мы были уже у одноэтажного жёлтого домика в самом центре города. Рита его назвала охотничьим.

– Это летняя резиденция графа Румянцева, хотя его семья никогда не интересовалась охотой. Но в народе он известен как Охотничий домик.

Вскоре к на скамейку подсел пожилой мужчина в странном костюме, явно 19 века. «Актёр, наверно», — подумала я.

— Познакомься: Константин Фёдорович. Он краевед и знает о румянцевской эпохе всё.

— Барышня, вы сильно преувеличиваете мои познания, но всё равно такие слова слышать лестно из уст молодой и симпатичной особы.

— Расскажите Рите о домике! – попросила подружка.

— Всё, что вспомню…И не более…- сказал Константин Фёдорович. — Если мне не изменяет память, построен сей особняк в далёком 1820 году по повелению благороднейшего Николая Петровича, а спроектировал его архитектор любезнейший Иван Петрович Дьячков. Домик сей Румянцевы использовали в качестве резиденции в летнее время. Особняк построен из деревянного сруба. Не удивляйтесь! Просто он облицован кирпичом, оштукатурен, поэтому многим кажется, что он каменный. На терраске, пристроенной некогда к домику, видимо, любил Николай Петрович почивать в летние послеполуденные часы. Наследников у него не было, поэтому после его смерти дом купили дворяне Крушевские-Лисовские. Прожили дворяне в нем до самой революции 1917 года. А уж потом под что только не использовался дом: сначала тут располагалась первая в городе радиостанция, потом здесь находилась Чрезвычайная комиссия и всякие советские учреждения. И только потом он был отдан музею. Но это уже совсем не тот Охотничий домик, который строил Румянцев… От чехарды и нерачительности дом разрушался и в 1996 году его полностью снесли, а на его месте возвели точную копию прежнего особняка…

— Очень жаль. А как называлась эта улица до революции?

— Когда-то её назвали Липовой – из-за обилия лип вдоль дороги. Липовой она оставалась до 1937 года, когда отмечалась годовщине со дня смерти Пушкина и её переименовали в честь великого поэта. Но мы с вами находимся в самом конце улицы, а в её начале, у цирка, не так стояли два кирпичных дома, построенные в конце 19 века. В одном некогда располагалось Гомельское волостное управление, второй был жилым домом. На некоторое время в жилом доме нашёл приют кукольный театр, а до революции, поговаривают, там находился (пардон!) дом терпимости. Сегодня на этом месте построили офисный «аквариум». Город он не украшает, а историческое место под себя подмяло. Печально!

— Что ж мы сидим? Скорей вперёд!

— Скорее – назад, в прошлое!

…Они медленно поднялись над землёй. Гомель перед ними лежал как на ладони ………………………………………

Саша Снежко, 2017